– Ох, как мне хотелось бы его видеть в этот момент, – мечтательно отозвался Мэтт.

– Такое зрелище стоит посмотреть, – с довольным видом прибавил Майкл.

Льюс приблизился и, сделав изящный полукруг, остановился прямо над ними, небрежно поглаживая рукой безволосую грудь.

– Немножко тенниса, а, ребята? – произнес он, размахивая воображаемой ракеткой.

– О, здесь корт есть? – осведомился Майкл с простодушной радостью в голосе. – Тогда я, пожалуй, сыграю с тобой.

Льюс подозрительно посмотрел на Майкла, и постепенно до него начало доходить, что над ним попросту насмехаются.

– Хочешь обвести меня вокруг пальца, сволочь язвительная? Ничего не выйдет! – ошеломленный, сказал он.

– Почему же? – ухмыльнулся Майкл. – У тебя лишний есть, вон какой большой. Очень мне пригодится.

Мэтт и Нейл громко заржали, Бенедикт тоже не выдержал и смущенно прыснул. В ответ раздался хохот – это ближайшая к ним группа навострила уши и теперь с виноватым видом поглядывала на них. Льюс замер, неуверенный в том, как действовать дальше, но заминка длилась десятую долю секунды. Он пожал плечами и направился к воде, как будто с самого начала его интересовало только купание.

– Это очень хорошо, Майкл, – бросил он через плечо, – очень-очень хорошо. Я рад, что ты заметил.

– Да как же можно не заметить такую вещь? Я было сначала подумал: неужели из сиднейского моста болт вывалился? – крикнул Майкл ему вслед.

Еще одна компания на берегу бросила попытки притворяться, будто им совершенно неинтересно, и разразилась громким хохотом; торжество переросло в фарс. Нейл схватил горсть песка и шутливо бросил его в Майкла.

– Отлично сказано, старик, – проговорил он, вытирая глаза. – Эх, жаль, я сам не сообразил!

Когда сестра Лэнгтри снова появилась в отделении – это было сразу после пяти – и обнаружила, что ее паства единогласно признала Майкла достойным своим членом, она почувствовала себя так, будто в душе у нее запели трубы, провозглашая долгожданную победу. Вопрос их отношения к нему имел для нее огромное значение, и она мысленно внушала им свое желание. Почему ей так нужно было, чтобы он им понравился, она еще не до конца решила, но подозревала, что скорее ради него самого, чем ради них.

В первый момент он просто возбудил ее любопытство, потом в ней взыграло чувство справедливости и наконец появился настоящий глубокий интерес. Сомнения ее касались даже не столько его самого, сколько Нейла, вожака и заводилы отделения «Икс». Нейл не слишком-то тепло приветствовал Майкла; он и сам мог поиздеваться, но он к тому же еще и лидер, личность, обладающая определенной властью, и для других, в том числе и для Льюса, он был примером, так что ему вполне под силу превратить отделение «Икс» для новичка в ад, рай или чистилище.

И когда она увидела, что Нейл обращается с Майклом как с равным, она почувствовала к нему великую благодарность. Все теперь будет хорошо, и для Майкла, и для остальных тоже.

Потом пришла очередь Бенедикта восторгаться. Оказалось, что Майкл играет в шахматы, а это, судя по всему, была единственная мирская слабость Бена. Но Нейл шахматами не интересовался. Наггет боялся играть, Мэтт раньше не прочь был поиграть, но теперь он не видел, а держать все время образ доски с фигурами в воображении было для него слишком большим напряжением. Льюс играл неплохо, но его всегда во время игры разбирало превращать партию в драматическое действо борьбы добра со злом, а Бен так расстраивался, что сестра Лэнгтри сочла за благо запретить ему играть с Льюсом.

Глядя на Бена, удобно устроившегося после обеда на скамейке с шахматами напротив Майкла, сестра Лэнгтри испытала наконец блаженное чувство покоя. «Как хорошо все-таки иметь союзника», – думала она, слишком великодушная, чтобы ее мог уязвить тот факт, что Майкл явно преуспел там, где ее усилия оказались бесплодны.

Глава 3

У Льюса было еще одно общее свойство с котами: он не только двигался бесшумно, но и мог видеть в темноте. Поэтому в руке у него не было фонаря, когда он уверенно крался между опустевшими темными бараками, направляясь к одному местечку в дальнем конце пляжа для медперсонала, туда, где его обрывает нагромождение каменных пород, ошибочно названных сестрой Лэнгтри мысом.

Военное патрулирование, как знал Льюс, практически прекратилось, война кончилась, на Базе было тихо, как в могиле, и в небе тоже не ощущалось опасности, так что чувствительные антенны на радарах бездействовали.

Сегодня ему предстояла важная встреча, и он испытывал одновременно силу и легкость и какое-то болезненное оживление. О да, его ждет мисс Вуп-Вуп, драгоценная дочка банковского управляющего! Не очень-то легко было уговорить ее встретиться с ним в таком месте, и она согласилась только потому, что другой возможности просто не было: либо вечером, тайно, либо на веранде напротив столовой, на глазах у всех. Но он был из рядового состава, а она – офицер медицинской службы, и пока общение носило невинный характер дружеских встреч бывших однокашников, это не возбранялось. Однако любой более близкий контакт подвергался резкой критике и дисциплинарным взысканиям со стороны старшей сестры – ярой сторонницы военных традиций. Но в конце концов он ее все-таки уговорил встретиться с ним попозднее вечером на пляже, и теперь, после того как главный барьер был преодолен, хозяином положения был он.

Луна не мешала их тайной встрече, но тихое спокойствие этого места освещалось неземным блеском самого неба, и матово-белые пятна туманностей и скопления созвездий, расположившихся вдоль оси галактики, разливали холодный неподвижный свет на землю, отвечавшую им серебристым сиянием. Он без труда различил ее фигуру среди густых теней деревьев и двинулся к ней очень тихо, пока не подошел совсем близко.

Она громко охнула.

– Я не слышала, как ты подошел! – сказала она, вздрогнув.

– Не может быть, чтобы тебе было холодно в такую ночь, – заметил он, коснувшись ее руки дружеским жестом. Тыльная сторона ее ладони покрылась гусиной кожей.

– Просто я нервничаю. Здесь я не привыкла бегать тайком. В Сиднее – это другое дело. Там бояться нечего.

– Успокойся, все нормально! Давай устроимся поудобнее и посидим покурим. – Поддерживая ее за локоть, он помог ей опуститься на песок, а сам сел на некотором расстоянии, чтобы она перестала бояться. – Паршиво, что приходится тебя спрашивать, но у тебя случайно нет сигарет? – Зубы его слабо блеснули в темноте. – Я бы свернул самокрутку, но вряд ли тебе понравится ее вкус.

Она пошарила в карманах куртки и вытащила сигареты «Крейвен Эс». Он забрал пачку, не коснувшись ее пальцев, но тут же позволил себе некоторую вольность: закурил для нее сигарету и передал ей. Затем вынул из кармана бумагу и табак и не спеша скрутил сигарету для себя.

– А никто не увидит, что мы тут курим? – беспокойно спросила она.

– Ну, вообще-то могут, но только вряд ли, – спокойно ответил он. – Сестры здесь такие послушные, так что никто не станет беспокоиться.

Он повернул голову и посмотрел на ее профиль, смутно белевший в темноте.

– Как там наш городишко?

– Опустел немного.

Ему было очень трудно произнести следующую фразу, но он заставил себя.

– А как моя мать и сестры?

– Когда ты в последний раз слышал что-нибудь о них?

– Года два назад.

– Что?! Они не пишут тебе?

– Ну как же, все время пишут. Только я не читаю их письма.

– Тогда зачем разыгрывать беспокойство?

Ее горячность удивила его.

– Нам же надо о чем-то разговаривать? – ласково произнес он и протянул руку, чтобы коснуться ее ладони. – Ты ведь нервничаешь.

– Ты все такой же, каким был в школе!

– Вот уж неправда. Слишком много воды утекло с тех пор.

– Это было ужасно? – спросила она, жалея его.

– Ты имеешь в виду фронт? Временами. – Он вспомнил свой кабинет и приятные легкие обязанности по отношению к тому дрожащему, как медуза, майору, который формально был его начальником, хотя на самом деле все было наоборот. Льюс вздохнул. – Человек должен выполнять свой долг, ты же знаешь.